Лобачевский слова
Он называл себя будетлянином — «землянином будущего». И действительно, он был далек от переживаний и споров настоящего: вероятно, именно поэтому его идеи были так сложны и непрозрачны для современников. Владимир Маяковский писал: «Хлебников создал целую „периодическую систему слова“. Беря слово с неразвитыми, неведомыми формами, сопоставляя его со словом развитым, он доказывал необходимость и неизбежность появления новых слов».
В 1908 г. секретарь редакции журнала «Весна» Василий Каменский опубликовал «Искушение грешника» — ритмическую прозу никому неизвестного студента Виктора Хлебникова, что положило начало новому направлению — кубофутуризму. В 1910-х годах вокруг Хлебникова сформировался круг единомышленников, которым которым он дал название «будетлян» и глубокую философско-эстетическую программу.
Гениальность литературного дебюта Хлебникова заключалась в этих строчках:
«Времыши-камыши
На озера береге,
Где каменья временем,
Где время каменьем.
На берега озере
Времыши, камыши,
На озера береге
Священно шумящие»
«Пространство звучит через азбуку» — учил Хлебников. После прочтения этих строк Бенедикт Лившиц написал: «Я увидел воочию оживший язык. Дыхание довременного слова пахнуло мне в лицо. И я понял, что от рождения нем. Весь Даль с его бесчисленными речениями крошечным островком всплыл среди бушующей стихии. Она захлестнула его, переворачивала корнями вверх застывшие языковые слои, на которые мы привыкли ступать как на твёрдую почву <...>. Я стоял лицом к лицу с невероятным явлением»
Гениальный в литературе, он был чудовищно неприспособлен к обыденной жизни. Вместо подушки — наволочка, набитая рукописями, из-за чего те часто терялись, иногда — навсегда. Одной из таких рукописей стало «Заклятье смехом», за которую Хлебников получил массу восторга и массу насмешек.
«О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных – смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево,
Усмей, осмей, смешики, смешики,
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!»
За это стихотворение Корней Чуковский предлагал поставить Хлебникову прижизненный памятник — за «освобождение стиха». «Издеваться над этим было легко. Гораздо труднее было провидеть в этом тягостном косноязычии силу и правду вечно рождающегося слова» — писал критик Иванов-Разумник.
Он — достойный ученик своего отца-орнитолога. В своих стихотворениях, включенных в сборник «Пощёчина общественному вкусу», Хлебников передал то, чего не было в поэзии до этого.
«Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
«Пинь, пинь, пинь!» – тарарахнул зинзивер.
О, лебедиво!
О, озари»
В своей сверхповести «Зангези» он ввел звукопись — «птичий язык». Впоследствии режиссёр Александр Пономарев, инсценируя эту сверхповесть и повторяя этот «птичий язык» настоящими птичьими голосами, получил Гран-при в Берлине.
В декабре 1921 года Хлебников в последний раз приехал в Москву. Его начали мучить приступы лихорадки. Вместе с художником Петром Митуричем он отправился в деревню Санталово Новгородской губернии, чтобы поправить здоровье. По прибытии в деревню, он слег с параличом. Спустя две недели, 28 июня 1922 года Велимир Хлебников скончался.
Сверхповесь «Зангези» вышла уже после смерти поэта. В ней были объединены всё вещи, которые успел создать Велимир Хлебников: «Заумь», «Язык птиц», передача «голосов улицы», примеры его «закона времени» и «Звёздный язык». Вспомним стихотворение, в котором весь Хлебников:
«Леляною ночи, леляною грусти
Её вечеровый озор.
Увидев созвездье, опустим
Мы, люди, задумчивый взор.
Ни шумное крыл махесо,
Ни звёздное лиц сиесо.
Они голубой Тихославль,
Они в никогда улетавль,
Они улетят в Никогдавль.
Несутся ночерней сияной,
Промчались шумящей веяной
По озеру синих инес.
В созвездиях босы,
Что умерла ты,
Нетурные косы,
Грезурные рты.
Река голубого летога,
Усталые крылья мечтога.
Нетурные зовы, нетурное имя!
Они, пролетевшие мимо,
Летурные снами своими.
Дорогами облачных сдвигов
Летели, как синий Темнигов,
Вечернего воздуха дайны,
И ветер задумчивой тайны.
Летите к земному вразурью,
Усталые старой незурью,
Даруя дневному нетежь.
Они голубой окопад,
Нездешнее младугой пение»