Веневитинов
Дмитрий Владимирович

Как на Древней Руси во славу божествам умерщвляли лучших быков, так поступал и Веневитинов: его стихи и образ жизни стали образцами, достойными жертвоприношения во славу поэзии, которая заменила ему Бога. Всю свою жизнь он пестовал саморазвитие, процветание личности и жажду приключений, что так характерно для поэта-романтика, которым он оставался до конца жизни.

Биография выдающегося поэта начинается 14 сентября 1805 года в Москве. Отец — отставной прапорщик Семеновского полка Владимир Петрович Веневитинов, мать — Анна Николаевна, происходившая из рода Оболенских-Белых. Сам Дмитрий Владимирович Веневитинов приходился четвероюродным братом А. С. Пушкину. Полная материальная обеспеченность и тепло родительской любви взрастили человека с тонкой, неимоверно чуткой душевной организацией, а карьерные перспективы были чрезвычайно широки в виду отличных родственных связей. Как подобает ребенку аристократических кровей, Веневитинов получил блестящее домашнее образование: до восьми лет его обучала мать, женщина необычайно умная и начитанная, после — многочисленные наставники. Большое влияние на молодое дарование оказал француз-эльзасец Дорер, преподававший ему французскую и римскую литературу. Греческому языку мальчишку обучал грек Байло. С миром Древней Греции у Веневитинова сложились особые отношения. С ранних лет стройность и красота греческого искусства исподволь захватывала его воображение. Отсюда и логичность, стройность размышлений уже зрелого Веневитинова, соседствовавшая с бурным нравом и пылкой иррациональностью: гармонично сочетать противоположное Веневитинов научился у древних греков. Помимо этого Веневитинов занимался живописью и музыкой, нередко пробуя свои силы не только в качестве исполнителя, но и композитора. С семнадцати лет юноша посещал лекции Московского университета вольнослушателем. Особенно его привлекали анатомия, математика, теория словесности, естествознание и философия, в частности, именитого мыслителя Шеллинга. Непрестанное обучение не прошло даром: вскоре после поступления в университет Веневитинов оказался на слуху у образованной публики. Его блестящий ум, образованность и исключительное воспитание дали ему авторитет в многочисленных кружках развитых и одаренных студентов. В центре одного из них был г-н Рожалин, сыгравший в жизни Веневитинова немалую роль. В такой общности царил дух свободомыслия, студенты устраивали философские прения, обоюдно оттачивали знания. Сдав выпускные экзамены, в 1825 году Веневитинов определился в московский Архив коллегии иностранных дел, что давало возможность стать дипломатом. Это место пользовалось популярностью у молодежи, и та коммуна, образовавшаяся в стенах университета вокруг г-на Рожалина и Веневитинова, сохранила свой облик и в канцелярии. Впоследствии этот круг друзей перерастет в довольно серьезное по своим масштабам интимное «Общество любомудров», которому потребуется свой печатный орган. Веневитинов и Пушкин — в то время уделявший немалое внимание развитию кружка — сблизились, и вскоре в свет вышло периодическое издание общества «Несколько мыслей в план журнала», а в 1827 году — журнал «Московский Вестник». В ноябре 1826 года Веневитинов переехал в Петербург, где получил место в Иностранной коллегии. При въезде в Петербург Веневитинов на 3 дня был арестован по подозрению в участии в заговоре 14 декабря. Опыт заключения оказал на Веневитинова крайне негативное впечатление, причем пострадало не только нравственное, но и телесное здоровье: пребывание в сыром, холодном помещении оставило свой след. Жизнь в Петербурге Веневитинов проводил за работой в канцелярии, написанием стихов и посещениями высшего светского общества. Однако он тосковал по Москве, где остались его родные, друзья и платонически обожаемая кнг. Волконская. Целью Веневитинова до своего отъезда в Петербург была поездка в Персию в качества дипломата. Для этого Веневитинов отдал всего себя изучению языков и литературы. Однако этой цели не было суждено сбыться. В начале марта, возвращаясь легко одетым с бала у Ланских, Дмитрий Владимирович Веневитинов сильно простудился, и уже 15 марта его не стало.

Подобно Лермонтову, Китсу, Шелли, Новалису и многим другим поэтам, Веневитинов встретил смерть слишком рано. Однако в этот недолгий жизненный путь он вместил так много, что его творчество до сих пор отзывается в сердцах потомков. В его стихах, философских размышлениях редкий человек не увидит исключительную зоркость по отношению к жизни. Чувственность, так присущая ему как поэту-романтику, перемежающаяся с точностью подобранных слов, делает его достойным звания поэта пушкинской эпохи. Стоит ли говорить, что сам Пушкин, еще при жизни ставший классиком русской поэзии, признавал в нем необычайный талант и чистоту души. Образ интеллигентного аристократа, вечно серьезного и рассуждающего о вечном, не до конца верен. Как отзывались о нем современники, это была личность, не лишенная детской забавы и юношеского задора. Лишь его стихи напрочь рвут это представление. В них видна титаническая работа над наследием прошлого, собой и стремление к само- и миросовершенствованию. После себя Дмитрий Иванович оставил две небольшие книги: с прозой и поэзией. В сумме не более 50 стихотворений. Отличаются они тонким чувствованием мира, не отягощенным рабским, чопорным языком. Вот лишь некоторые из стихотворений с прелестью формы: «Поэт», «Жертвоприношение», «Утешение», «Я чувствую, во мне горит…», «Поэт и друг» и «Последние стихи». Необыкновенным изяществом стиха и выразительным, точным языком отличается его рифмованный перевод знаменитого монолога «Фауста в пещере»; превосходно переведены также из Гете: «Земная участь» и «Апофеоз художника». Веневитинов был поэтом-философом. Задачу философии видел в объяснении закономерностей реального процесса познания, где «знание есть согласие природы с умом», а природа – это «совокупность всех предметов». В его философии нет понятия Бога, что стало результатом его религиозного скептицизма. Процесс познания и самопознания он рассматривал в связи с историческим развитием общества, которое проходит (достижение синтеза через отрицание) три «степени»: дофилософское первобытное состояние, «Золотой век» (подобно идеям Гесиода), время единения человека и природы, когда «все чувства были мысли». На второй ступени «человек раззнакомился с природою», в результате этого появились науки и «тогда родилась философия». На третьем этапе развитие философии приходит к своей вершине и растворяется во «всеведении», между человеком и природой устанавливается утраченная гармония, которая, по закону диалектики, вновь станет началом всего. Движущей силой и целью развития человека и человечества называл самопознание как приложение «нравственных усилий» каждого отдельного народа.