Березенцев
Александр Викторович

Вроде бы идёт из деревни Калиновка. В данный момент это Пильнинский район, Нижегородской области. Фактически пригород более крупного населённого пункта - Петряксы. По диагонали налево вверх - Нижний Новгород (160 км), по диагонали направо вверх - Чебоксары (110 км). Левее (40 км) - Сергач. Предок моего деда Ивана держал в Калиновке постоялый двор. Злые языки говорили, что, будучи дворовым человеком у какого-то барина, они с супружницей обокрали своего хозяина, откуда и взялся начальный капитал. Может и так, а может и слухи, порождённые завистью. И посейчас в Калиновке есть Березенская слобода. Самым примечательным событием этого постоялого двора было, что когда-то там останавливалась бабка Ленина. Они её звали "Ульяниха". По народной молве была она не просто богата, а запредельно богата - будто бы весь подвал в её доме был уставлен сундуками с золотом. Вот такая была молва. Остановилась со свитой, с охраной, щедро заплатила, год потом безбедно жили. В общем, хоть мемориальную табличку вешай. Дед Иван перебрался из Калиновки в Москву, работал рабочим на заводе "Густав Лист" (ныне завод "Борец"). Жили где-то в районе Цирка на Цветном бульваре. Все симпатизировали эсерам, он тоже. До революции даже держал в Москве конспиративную квартиру. К 1917 году эсеры и прочие партии запутались и в разборках друг с другом, и в лозунгах, которые были расплывчаты и непонятны простым людям. Про Ленина и большевиков никто и знать не знал. Он вынырнул как чёрт из табакерки и выдвинул два простейших призыва: "Конец войне" и "Землю отобрать у помещиков и раздать" - это поняли все, и старая власть была сметена. По крайней мере, такая интерпретация, рассказывают, была у деда. Говорят, видел Ленина на каком-то митинге. Впечатление: "Скромный такой. В кепке". Ну что ж. В кепке так в кепке. Когда начался голод, в 1918 или 1919 году, дед схватил в охапку семью и уехал в Ташкент, вернулись в Москву через 2 года. Умер в 1936 году от рака желудка, в 49 лет. Возможно, потому, что за несколько лет до этого на заводе его оторвавшейся железкой сильно стукнуло по животу. Моя бабушка - Пелагея Ильинична (девичья фамилия Глазова)(1886-1973) тоже имела отношение к заводу "Густав Лист", вроде бы была дочкой одного из многочисленных мелких управляющих. По типажу смуглая брюнетка. Довольно симпатичная и молчаливая. Дед Иван тоже был симпатичным. Теперь о детях. Рождались с интервалом 2 года. Мой отец был третьим. В те времена, запершись не сидели, компьютеров и TV не было, дневали и ночевали в гостях друг у друга. Две сестры старше, одна младше. То есть девок полон дом. Отец был очень красив, прямо киноартист. Все подружки в него втрюхивались. Учился он плохо, в 6 классе даже остался на второй год, окончил только 8. Когда пошли времена индустриализации и призыва рабочих в институты - решил поучаствовать. 1929 год. Председатель приёмной комиссии (рабочий, конечно) задаёт только один вопрос: "Происхождение, кто родители?". У отца с эти было более чем прекрасно – абсолютный пролетарий. Больше ничего не спрашивали и не требовали никаких документов. Кстати, паспортов не было. Я спрашивал у отца - как же вы жили без паспортов? Ответ: "А так и жили". Их ввели только в 1932 году. И то, исключив колхозников, чтоб не лезли в города. Начало занятий на 1-м курсе (вечерний факультет, а работал он на заводе, об этом ниже) - через неделю. Началось. Ничего не понимает. Неудивительно, после восьмого-то класса. Переписался на лекции, которые назывались "перед первым курсом". Тоже по нулям. Что делать? У него был друг, Митька Сафонов, в таком же положении. Решили брать науку приступом. Вгрызались в учебники с фантастической энергией, даже сознание теряли. Сначала сдали экзамены за то, что "перед первым курсом", потом вступительные. Я выше говорил, что председатель приёмной комиссии (который из рабочих) записывал в студенты только за происхождение. Это так, но институту не нужен был чудовищно безграмотный контингент, поэтому он всё-таки устраивал вступительные собеседования. Абитуриент-пролетарий мог пожаловаться, конечно, его бы взяли, но практика показала, что попавшие в студенты по недоразумению бросали его сами. Отец закончил металлургический институт в 1936 (ему было 24) с отличием, у нас до сих пор хранится подарочная готовальня "Отличнику ММИ имени Бубнова". Сколько было в те годы энергии у людей - у меня до сих пор не укладывается в голове. Работал на заводе рабочим-литейщиком. Начало работы - в 8 утра. (Для справки: cубботы тоже были рабочими. Стали выходными только в 1967). После работы - лекции в институте. Старую преподовательскую гвардию скрепя сердце оставили, иначе некому было бы читать лекции. Профессора ещё царской школы НЕ ДИКТОВАЛИ. Отец записывал как умел: 2-3 буквы, 2-3 буквы. Потом, приходя домой, переписывал начисто, сидел до двух ночи. На следующий день к 8 утра на завод - рабочим в горячий цех. Безумие какое-то. И ещё успевал и с друзьями встретиться и пивка попить и с девчонками погулять. С другом Митькой (с которым поступали) всё время смеялись. До колик в животе. Ни от чего. От молодости, от здоровья. Сталинские репрессии не коснулись нашей семьи абсолютно. Вы, может быть, не поверите, но среди родственников, ближних и дальних - никого. Не то, чтобы посаженных, но даже и уволенных с работы. Среди знакомых - ноль. Среди коллег отца и матери по работе - ноль. Соседи по дому - ноль. Дом, кстати, и сейчас существует (шоссе Энтузиастов д.66/1). Родители, конечно, не знали в доме абсолютно всех, но среди тех, что знали - никого. Отца, правда, как-то вызывали в первый отдел, не вербовали, просто сказали - ну, если вы увидите разные там отрицательные явления - сообщите нам. Вот телефон. Больше не вызывали. Был случай, когда он ещё в студентах повстречал на улице иностранца, тот спрашивал как добраться до катка. Отец как раз тоже шёл на каток, покатались вместе, англичанин был в восторге, оставил ему телефон, у отца-то домашнего не было. Хорошо, что не позвонил, если бы позвонил и не дай бог ещё и встретился... С матерью познакомились в 1937, поженились в 1939. Но об этом позже, когда буду рассказывать о матери. Ещё до войны, в 1939 году, ему дали комнату в коммуналке (шоссе Энтузиастов, 66/1). Война. Отца призвали в 1943. Служил младшим лейтенантом. Про войну особо не рассказывал. Ты знаешь, говорил, я бы и хотел рассказать, но ничего интересного не вспоминается. Серость. Но что-то рассказывал, я всё же запомнил некоторые моменты. Перед боем. В предыдущем бою много кого убило, в завтрашнем, возможно, меня. Ну и что. Страха нет. Всё равно. Будь что будет. Кого завтра убьют (или тяжело ранят) - определялось безошибочно. Я спрашивал отца - по каким критериям определялось? Он отвечал:"Легко. Даже очень легко. Человек становился бестолковым. Это видел не только я, но и остальные". Да и сам он, за день перед ранением, заметил свою бестолковость. Убьют, значит завтра. Или ранение. Пусть лучше оно. Случай 1: Попали на минное поле. Он и два бойца. Один из бойцов подорвался:"Ой, нога!". Пытался его тащить. Второй:"Ой рука!". Пытался тащить и этого. Ползаю, вспоминает, на брюхе, тут же, от одного к другому. Думаю, ну сейчас и я... Между тем первый вообще исчез. Не мог же он с подорванной ногой куда-то уползти? Нет нигде. Потащил второго по тому же минному полю. Тот по дороге умер, а отец дополз. Случай 2: Лес. Всё перемешалось. Наши где-то рядом, да и немцы тоже. Какие-то силуэты. Наши! Нет, немцы. Куда деваться? Рядом разлапистая ель. Ветки до земли. Залез под неё, обернулся вокруг ствола. Немцы шли напролом, немецкий сапог чавкнул по луже рядом с елью, грязь полетела в лицо. Через 15 минут здесь были уже наши. Подбирали уцелевших и погибших. Случай 3. Ранение. Отец не носил каску, хотя она полагалась офицерскому составу, предпочитал пилотку. Снайперы снимали офицеров, определяя их по каске. Был случай: они стояли вместе с сослуживцем, таким же младшим лейтенантом. Пуля снайпера убила товарища, а отец остался жив. Ранило его под Шяуляем, 1944 год. Выглянул из окопа - и ничего не вижу. Ранение в голову. Не видел долго. Потом операция, вынули правый глаз, зрение левого восстановилось, так и ходил с чёрной повязкой до конца жизни. Был бы в каске лишь задело бы. Но тогда в случае со снайпером что? Тяжело. Из красавца стал одноглазым инвалидом со шрамами. Врач сказал, что повезло - несколько сантиметров от точки ранения в любую стороны и - не жить. В сердцах написал моей матери письмо - я, мол, теперь, одноглазый урод, бросай меня, не обижусь. Получил ответ какой и должен был быть - ты не виноват, ещё заживём, у нас дети будут. И зажили. В одной комнате (17 кв.м), в коммуналке, особенно после того как родился я стало тесновато. В 1958, когда мне было 8 лет, дали 2-комнатную квартиру в соседнем доме (шоссе Энтузиастов, д.70). Отдельную! Отец работал в НИИПриборостроения на Авиамоторной начальником литейного цеха. Это ящик, Министерство Общего машиностроения, работа на космос, иногда на оборонку. Дали от работы, Это сейчас оно НИИприборостроения, раньше назывался почтовый ящик 24/27. Интересный факт: в то время площадь квартиры - это были только комнаты. Коридоры, кухни и ванны не считались. Например, наша 2х-комнатная была 32,8 (комнаты 20,8 + 12). Так что ты мог получить квартиру с большими коридорами, кухней и ванной, а мог - с кухней 4,5 и совмещённым санузлом. Всё одно. Квартиру дали со скрипом: считалось ,что 32,8 на троих - это много. Пришлось отцу заявить четверых - ещё свою мать, которая по-прежнему жила в Марьиной Роще и никуда переезжать не собиралась. Тогда дали. Штрих времени: изредка приходили проверяющие. А сколько вас прописано человек? - Мы трое и ещё мать мужа. - А она тут живёт? - Да. - А где она? - В данный момент в гостях у старшей дочки. - Ну ладно. До свидания. Стучал что ли кто? Вспоминая о своей работе в п/я 2427 отец рассказывал, например, такой эпизод. Он начальник литейного цеха. Работа тяжёлая, грязная, мужики-работяги все пьющие. А детали надо протирать только спиртом, ничем другим нельзя. Представляете что творилось? Высокое начальство решило применять метиловый, который, как известно, смертельный яд. Наклеили на всех емкостях черепа с костями. И что? Один смертный случай, второй, третий. Это высокое чуть не слетело с кресел. С тех пор был только питьевой. Отец мог потребить, но не увлекался. В сейфе у него было и много. Когда я родился к нему потянулись делегации. Виктор Иванович, у тебя сын родился, поздравляю. М-да, поздравляю. Поздравляю. Приходилось сейф открывать. Когда Пилюгин организовывал свой НИИАП на Юго-Западе, он со свитой пришёл к нему прямо в цех и предложил перейти. Отец, переживал, что перейдя, не сразу вникнет в суть дела и подведёт уважаемого человека. Не испугался, нет, но он был чужд авантюризму и боялся подвести Пилюгина, слишком уж он его уважал. Эх, батя, батя, царям не отказывают, ты что, не знал? После он в НИИАП всё же перешёл, в какой-то там отдел, но это было уже не то. Умер в 1972 от рака лёгких. Так и должно было быть от такой работы. Отвлекусь. Вот вам картинка из цеха отца, сам видел. Металл, как известно, заливается в земляные формы. Он в этой форме застывает, земля отваливается и деталь готова. Есть детали, которые по другому, чем отлить сделать невозможно. Например, оружейные. Ни один слесарь или кузнец не сделают. Только отливать. К отцу несколько раз подкатывали криминальные элементы, отлей нам вот по этому чертёжику, а? Он сразу сообщал в первый отдел. Соображения простые - а оно мне надо? Деньги как предмет он не любил, поэтому даже не понимал в чём смысл связываться с такими делами. Когда деталь отлита, она ещё горячая и на ней крошки от земляной формы. Отлитые детали бросают на площадку, практически копию боксёрского ринга. Только пол там металлический и ходит ходуном. Детали подскакивают на нём как лягушки, грохот. По этому же рингу ползают на коленях два мужика, берут каждую деталь в руки, если земля отвалилась - кидают в коробку, если нет - пусть прыгает дальше. В другом конце цеха по пояс голые рабочие что-то делают лопатами. Не видно из-за земляной пыли. В середине цеха висит раскалённая болванка. Пылает зелёным цветом. Запах горелой ржавчины. Бедный, как он дожил-то до семидесяти лет... Про бабушку и дедушку по отцовой линии. Были ли у деда Ивана братья или сёстры - не знаю. У бабушки Пелагеи Ильиничны была младшая сестра - Клавдия Ильинична. Её сын - Борис, то есть мой троюродный дядя, работал в цеху у отца. Решил изменить биографию – пошёл в морское училище, стал военным моряком, плавал, жил на Дальнем Востоке, в СовГавани. В 1961 году Хрущёв, призывая мир к разоружению, объявил о сокращении Вооружённых сил СССР на 1200 тыс. человек. Дядя Боря сократился, опять очутился в Москве. Поступил в институт, окончил его, работал электронщиком-регулировщиком в том же ящике. Сильно запил, жена от него к тому времени ушла. Продавал даже мебель из квартиры. Потом бросил пить как отрезал, уехал в деревню, стал деревенским жителем - козы, гуси, покосы, сад, огород, хозяйство. Дожил до 81. Вспомнил его как пример человека, 4 раза кардинально менявшего свою жизнь. В общении был очень контактный человек. На фотографиях морских времён - лихой офицер. У троих сестёр отца были дети. Владимир, сын тёти Тани, был непутёвый, да ещё мягкий по характеру. Путь его затерялся где-то в Кубанских колхозах. Нэллочка, дочь тёти Жени, работала в том же НИИПе конструктором. Был у неё потрясающе красивый почерк. Её дочь Катя, моя племянница, пошла в музыканты. Пропадает до сих пор на нескольких работах. Дочь Кати - Маша тоже пианистка. Поступила в консерваторию. Виктор, сын тёти Нины, работал у отца в цеху. Сын Виктора - Толик пошёл по милицейской части. Сейчас дежурит в Академии Наук на Ленинском. Так что фамилия Березенцевых кончилась. У меня вот две дочки, выйдут замуж, фамилию сменят.

Здесь особенно не углубишься. Бабушка с дедушкой жили в станице Каменской, ныне город Каменск-Шахтинский Ростовской области. Скорее всего и их предки жили там же. Вотчина донских казаков. Через город протекает река Северский Донец. Жили они в Скородумовке. Видимо, это район города, который сейчас называется Старая Станица. Я в Каменске ни разу не был. Дедушка Тихон Нилович (1876-1965), родители Нил Тимофеевич и Евдокия (Никулина). Тихон из трёх сыновей был старший. На него из-за старшинства груз хозяйственных работ лёг больше, поэтому всё его образование ограничилось 3 месяцами первого класса. Про его профессиональную деятельность знаю только, что он был специалистом по паровозным котлам. Про среднего брата Александра ничего неизвестно. Только то, что он сватался к моей бабушке - Александре. Которую выдали за старшего - Тихона. У младшего - Пётра Ниловича (1893-1976) видимо был бОльший манёвр для образования, поскольку хозяйственные дела свалились на Тихона, да и разница в возрасте была 17 лет. Он пошёл по традиционной для казаков военной части. Участвовал в Белом движении, был поручиком 7-го Донского полка. Эмигрировал, осел в 1920 году в Египте. Работал в одной из нефтяных компаний в Каире сначала чертежником, а с 1928 года, после окончания инженерной школы, по 1951 год — главным инженером. После выхода на пенсию проживал в Александрии. Освоил церковнославянский язык, хорошо знал церковное пение. В Александро-Невском храме-подворье был певчим и казначеем и с усердием исполнял свои обязанности. На основе различных документов и личных наблюдений написал книгу "Казачьи революционеры на заводах и фабриках (1895-1920)". В книге российского дипломата А.З.Егорина "Египет нашего времени" упоминается о встрече в Египте с П.Н.Печеневым, тот передал Егорину рукопись своего труда. Она была отправлена в Москву и о её дальнейшей судьбе ничего неизвестно. Погребен Пётр Нилович в Александрии, в склепе, приготовленном при жизни им самим. В 2003 г. склеп был отреставрирован при участии российского консульства. Во время войны в Каменске были немцы. Они очень боялись партизан. Дедушка что-то делал в сарае, был в рабочей одежде: телогрейка, шапка. Мимо проезжали немцы, а он как раз выходил из сарая. Они перепугались - "Partizanen, partizanen!" - и прошили его автоматной очередью. Одна пуля попала в щёку, из другой щеки вышла, на удивление ничего не повредив. Другая - в правую руку чуть ниже локтя. Немцы уже собирались отступать, больницы в городе разграблены, в руке началась гангрена. Нашли какого-то врача, он говорит, так у меня ж ничего нет, могу отрезать только на живую. Но он запросто может умереть от болевого шока. Была только водка и столовый нож. Тихона напоили и руку по локоть отрезали. У Александры Евдокимовны и Тихона Ниловича темпераменты были разные. Дед - спокойный, бабушка - огонь и живчик. Было трое детей, моя мать - младшая. Старший - дядя Валя (1909-1974) - характером в дедушку, профессия была электротехника, хобби - игра на скрипке и рыбалка. Помнится, нашёл на даче, на чердаке, учебник К.А.Круг "Электротехника", видимо принадлежал дяде Вале. Полистал его, хреновый учебник скажу я вам, очень запутанный. Я сам тогда мучился с электротехникой в институте, мои учебники были намного ясней. Как дядя Валя играл на скрипке услышать не довелось, но музыкальный слух у него был, умел настраивать пианино, различал четвертьтоновые интервалы. Во время войны, когда его только призвали, они сели в лесочке перекусить и рядом разорвался снаряд. Он получил ранение в ногу и лишился трёх пальцев. Так вот и не повоевав стал инвалидом. До конца жизни ходил с палочкой. Его жена тётя Тоня дожила до 96 лет, дочь Эльвира, моя двоюродная сестра и поныне здравствует. Окончила химический институт и музучилище по классу вокала. Пару раз выступала по TV, там пела песню "Льдинка моя", а на семейных застольях "Купите фиалки". Средний - дядя Миша (1913-1974). Окончил Ленинградский политех, Не воевал, ему как ценному специалисту дали бронь. Работал на разных должностях, был даже зампредом Совнархоза, затем его в довольно ещё молодом возрасте назначили директором завода "Volta" в Таллине. Тогдашняя Эстония не так давно стала советской, дядя Миша был немного похож на Георга Отса, может поэтому его и назначили? Ну и за деловые качества, конечно. Эстонский язык он выучил быстро. В 1964 году судьба делает поворот - его перебрасывают ректором Курского политехнического института. Сейчас это Юго-Западный университет. На здании которого красуется мемориальная доска с барельефом дяди Миши и надписью "Печенев Михаил Тихонович - наш первый ректор". К сожалению его посетила болезнь - рак предстательной железы, он вынужден был уйти из ректоров и угас в 1974 году в возрасте 61 года. По характеру был порох - в бабушку. В обычных даже разговорах - блеск ума. Когда они с моим отцом устраивали посиделки на кухне я слушал его не отрываясь. Часто приезжал в Москву в командировки. Останавливался, естественно, у нас. Обязательно в каждый свой приезд дарил мне какую-нибудь книжку. С будущей женой, Юлией Дмитриевной, познакомился ещё в Каменске. Детей у них не было. Когда в Каменске немцы уже уходили, была бомбардировка. Бомба, не то наша, не то немецкая упала в начале улицы. Никто не погиб, потому что все жители спрятались в погребах. А все дома на улице сложились как карточные домики. От взрывной волны. Пришлось жить в отдельно стоящей каменной кухоньке. Которая уцелела. В конце концов решили переезжать в Москву, тем более, что моя мать и дядя Валя жили уже там, а тут ещё и я родился в 1950 году. В Каменске делать было больше нечего. В очереди за билетами на Москву разговорились с одной женщиной. Она им посоветовала купить дом в Малаховке, это совсем недалеко от Москвы. И дала координаты. Таким образом дедушка с бабушкой оказались в Малаховке где и дожили свой век. Ну и моё босоногое детство прошло там же. Переселялся туда на лето, иногда ездил и зимой. Поэтому все пионерлагеря прошли мимо. Дедушка был очень оригинальный человек. Любимое слово у него было "Нехай". Когда мне ещё в младшем школьном возрасте купили велосипед, запрещали уезжать от дома даже в другой переулок. Ища поддержки у деда наседали на него. А он:"Да нехай едет. Ну уедет. И приедет". Зимой сколачивал мне карусель. Это с одной-то левой рукой! Вертикальный шест, к нему горизонтальный, на нём закреплены санки. По периметру - снеговик. Делал мне деревянную шашку, вставал в середину, крутил. Будешь проезжать мимо снеговика - руби!, ты ж казак! Когда играли в переулке в футбол соседи нас прогоняли - в забор стучим, кричим... Дед - никогда. Выносил ящик, садился и смотрел. Потом дома рассказывал:"Наш-то Вовку как зажал, тот пищал. Молодец!" (Вовка - это друг детства). А уж какие сказки рассказывал, жаль не было магнитофона. Никаких известных сказок он не знал, придумывал на ходу. Я, помнится, даже говорил, когда мне мать в Москве читала знаменитые сказки - "неинтересно, у дедушки лучше". Как-то в Малаховке в дом хотели залезть воры. Брать там было нечего, видимо сами не знали зачем полезли. Воры испугались какого-то шороха и убежали, но с тех пор дед ложась спать клал рядом с собой шашку. Настоящую. Изрублю, говорил, в капусту. Зятя своего, моего отца, любил. Отец всегда привозил ему чикушечку. Дед потреблял, но не злоупотреблял. Ему приятно было внимание. Бабушка - Александра Евдокимовна (1888-1981) была, как я уже говорил, огонь и живчик. Маленького роста, не толстая, но укряжистая. Организм могучий. До 85 лет не болела ни разу в жизни, даже насморком. Бывалыча, говорит, возьму с бахчи арбузов, штук 7, мешок на спину и - домой. 5 километров. В Малаховке в дождь и ветер что-то сделать на участке? Легко. Ходила на станцию в магазин (3 километра), когда приходила - ой, масло забыла, пойду сбегаю. Без проблем. Её 90 лет мы справляли на терраске, она выпила водочки, раскраснелась, стала петь казачьи песни. До сих пор помню. Понимая, что надо записывать за бабушкой расшифровку казачьих словечек стал составлять список. Что-то успел записать, листочки уже поистрепались, перепишу их как приложение к этому тексту, чтобы не пропало. Смотрите Приложение 1: "Казачий словарик". Мать - Березенцева (Печенева) Екатерина Тихоновна. Родилась 5 декабря 1915 года в Дебальцеао, Донецкой области. Как я уже говорил, жили они в Каменске. Мой дедушка был специалистом по паровозным котлам. Была какая-то серьёзная командировка, да такая, что они переехали временно в Дебальцево, оставив дом в Каменске за собой, куда и вернулись потом. Что это за командировка непонятно, видимо, масштабный upgrade Дебальцевского депо. Поэтому так получилось, что родилась она в Дебальцево. После школы окончила Ростовский техникум, что-то связанное с металлом. Когда началась война, и отца призвали на фронт, ей сидеть одной в Москве было не с руки, уехала в Каменск поддержать родителей. Таким образом попала в оккупацию. Немцы особо не досаждали (кроме случая с дедушкой). Как-то раз всех женщин останавливали на улице, построили, повели отмывать здание школы. В боях за Каменск советские солдаты долго сопротивлялись, сидя в этом здании. В конце концов немцы их выбили. А в здании мусор, бардак и много засохшего человечьего дерьма. Сами немцы ей запомнились своими "Матка, яйки!". Чего они так зацикливались на куриных яйцах... И ещё тем, что пердели беспрерывно. Если идя по посёлку встретишь немца, одного или нескольких - пердёж обязателен. Хоть бы девчонок постеснялись. И при немках своих пердели тоже. Самое жуткое время по воспоминаниям мамы и бабушки - когда немцы ушли, а наши ещё не пришли. То есть власти не было. НИКАКОЙ. Люди просто озверели. Мародёрствовали, грабили, убивали. Выносить ребёнка долго не удавалось. Поженились они в 1939, потом война, отцовское ранение. Я - четвёртый. С 1946 началось: один выкидыш, один мёртворождённый, одна девочка, прожила 10 дней. И, наконец, я. Вес 2400. Плюгавый весьма. В медицинской карте написано "лицо старичка". Она когда меня увидела, заплакала. Потом, тьфу-тьфу, оклемался. Познакомились родители в Каменске. Какие-то его родственники поехали к каким-то знакомым. Он за компанию присоседился. Девчата сидели на лавочке, подошёл парень, сел с краешку. Постепенно разговорились. Потом они пригласили его в свою тусовку. Начался роман. У отца отпуск кончился, он уехал в Москву. Писали друг другу письма год или два. Отец жил в коммуналке на Цветном бульваре. В тесноте. Когда ему дали отдельную комнату, пусть тоже в коммуналке, НА ОДНОГО! целых 17 метров - это была редкость. Он написал матери - приезжай, давай будем жить вместе. Она и приехала. В этой комнате (шоссе Энтузиастов д.66/1, кв.34) я и родился. Дом крепенький, стоит и посейчас. То есть родился я в роддоме, конечно, но местом своего рождения считаю эту комнату. Прикольный момент: классе в 3-ем в сочинении "Моя биография" я написал "я родился на шоссе Энтузиастов". Учительница подчеркнула фразу и снизила оценку. Я не мог понять за что. Я писал про темпераменты, что дядя Валя был в дедушку, дядя Миша - в бабушку. Ну а мать где-то посередине. Они с отцом почему-то думали, что специальности у любящих людей должны совпадать. Может быть их сближению на начальном этапе способствовало то, что отец оказался литейщиком, а мать закончила металлургический техникум. Я лично так не считаю. Должны совпадать не специальности, а увлечения. Хобби, если хотите. Мать хотела руководить. Или быть в "суете будней". Любимыми её книгами были такие, где происходит много событий. "Похождения Жиль Блаза", например. А уж воспоминания Екатерины II зачитала до дыр. Ты послушай, говорила, что Екатерина пишет: "Строительство - это как запой". Да, говорила мать, я бы тоже руководила строительством всю жизнь. Поэтому когда нужно было общаться с мастерами в доме или на даче мы с отцом на переговоры отряжали мать, для неё был кайф - договариваться, проверять, всюду лезть с советами. И вообще вертеться под ногами. Я вот не такой. Для меня быть начальником - нож острый. Она работала в том же п/я 2427, не могу сказать в отцовском цеху или в соседнем. Но когда родился я работу бросила. Я не выживу, говорила, если и четвёртый ребёнок погибнет. Поэтому с 1950 по 1962 не работала. И только когда увидела, что я окреп, пошла снова работать, опять в НИИПриборостроения, но не в цех, а в нормативный отдел. Пошла на пенсию, но сил ещё было много, устроилась в учётный отдел склада на 1-ой Владимирской. Последнее место работы был стол справок гомеопатического центра. Там вновь нашла себя: бегала раскрасневшаяся, помогала посетителям, всем давала советы, благо и от дома было рядом. Твердила: "Да я всех переживу! Всех!". Но первое место среди своего поколения не заняла. Второе. Первое заняла дяди Валина супруга тётя Тоня - 96. У матери 85. Умерла от рака печени. От чего произошло не знаю. Алкоголем и другими излишествами не баловалась. Что-то там перестало проходить и она тихо умерла от голода. В последние дни мучилась, конечно, кто ж в эти дни не мучается, но болей не было. В последний мой визит в больницу, за день до смерти, надавала кучу советов, ты, мол, не знаешь, я знаю. Не в то время и не там родилась. Быть бы ей барыней в каком-нибудь уезде. Управлять бы имением, перестраивать, задёргать своих крепостных и дворовых. Но они б её любили, мне кажется. Говорили бы - матушке-то нашей, всё ей надо, ну так, на то и хозяйка

Когда в ролевых компьютерных играх создаёшь персонажа, то набираешь и выдаёшь ему свойства. В жизни почти так же - эти свойства тебе выдаются при рождении богом или судьбой. Некоторые можно улучшить - упорством, трудом, счастливым случаем. Другие не улучшишь. Трудись, не трудись - если голоса нет певцом не будешь, Спортсменом тоже, если физика не та. И полиглотом насильно не станешь. Огромное значение имеет среда. Но что не дано совсем никакая среда не исправит. Так какие же мне, Березенцеву Александру Викторовичу, свойства выдал творец в ролевой игре под названием "жизнь"? Чего не выдал, чего выдал норм, а чего мало? Получился занудный список из 20 пунктов, вряд ли интересный. Но раз уж я его составил, пусть живёт. А чтобы не пропадал помещу-ка я его в конец этого документа, как приложение 2. То, что я был выстраданный долгожданный ребёнок сослужило плохую службу. Физическим развитием не занимались, а если и занимались, то коряво. Например, записали в секцию тенниса на стадион "Авангард", а на занятия отрядили в трусах до колен и без плавок. Мальчик же, надо плавки, а сверху короткие трусы. В длинных и без плавок - позорище, тренерша ухмылялась, занятия бросил прикрывшись недомоганием. Родители виноваты, ну и тренерша, поговорила бы с ними. Перед первым классом читал уже лихо и быстро. Первых четыре класса - сплошные пятёрки (кроме физкультуры). С пятого начались проблемы, на контрольных не успевал. Из-за медленной реакции. Сначала привыкал к задаче, потом накатывал страх, что не успею. И не успевал. Получал двойки. За четверть выводили тройки, которых не заслуживал. Десятилетку закончил более-менее на четвёрки-тройки. Со вступительными приключилась примечательная история. Неплохо относился к математике. Чуть хуже к физике. Химию не любил и не понимал. Почему эта штука с той реагирует так, а с этой - эдак. Где логика. Приятель, который пошёл по химической части, говорил - великая наука, но её надо чувствовать. Я не чувствовал. Совсем. Итак, подал документы в МЭИ на специальность "Динамика и прочность машин". Привлекло, что физика, но без электричества. Самолёты проектировать. Математику письменную и устную сдал на четвёрки, следующий экзамен - нелюбимая химия. И у меня заболел зуб. Да так, что щека раздулась и глаз закрылся. К экзамену не готовился, простонал в кровати. Придя с таким "фактом на лице" по билету ничего не ответил и получил двойку. По положению вступительные экзамены пересданы быть не могут, чтобы там ни было. В дневные институты экзамены проходили по всей стране в один период - в августе. Поэтому в дневные поезд ушёл. В вечерние - в сентябре. Обидевшись на МЭИ (за что?) подал документы на вечерний в МИРЭА, на специальнось "Вычислительная техника". Экзамены сдал без проблем. Таким образом конструктором самолётов не стал. До сих пор думаю про эту историю с зубом, это божий промысел или как? Раз вечерний, надо устраиваться на работу. Тут родители помогли, пристроили ясно дело в тот же НИИПриборостроения, куда ж ещё? Должность называлась "лаборант", отдел занимался разработкой стоек, анализирующих телеметрическую информацию. Я был мальчиком на подхвате (в 17-то лет!): перерисовывал функциональные схемы, оформлял, в дальнейшем поручали несложные разработки. Так и продвигался в фоне до 4 курса, пока не произошла катастрофа. Что-то на меня нашло - учиться не хочу, ничего не понимаю, гори оно огнём и так далее. Тут ещё и предмет подоспел - "Электрические машины". Круговые диаграммы синхронных/асинхронных двигателей, паразитные токи, формулы масляных трансформаторов, расчёт мощностей... Всё, не могу больше. На зимнюю сессию не пошёл. В мае пришла повестка из военкомата. Приходите в среду. Пришёл. Призываетесь, говорят, в советскую армию. Хотите завтра отправиться в 6 утра? Хочу, конечно. Лучше так. Стыдно, да и если не завтра, жалеть все начнут. Дома отец плакал, мать крепилась. На сборном пункте сообщили, что направляюсь в войска связи в Забайкальский край. Был ещё один полусудьбоносный момент. На сборном пункте я узрел Сергея Лебедева, мужа моей двоюродной сестры Эльвиры. Его направили а рамках переподготовки, такое практиковалось, бумажки заполнять, что-то ещё делать. Он меня не видел, я прикрывался курткой. Подойти, не подойти? Во-первых он обалдеет, т.к. про мою историю ничего не знал. Мне стыдно будет до ужаса. Во-вторых, возможно, он сможет попросить перенапрвить меня не в Забайкальский край, а поближе. Призывников же тьма тьмущая. Эти - туда, те - сюда, может быть и можно. Это было предложение развилки судьбы? Не подошёл. Пусть будет, что будет. Городской житель, вобщем белоручка, физически хилый, интеллигент в очках, таких деревенские из глубинки не любят, москвич, 22 года в одном призыве с 18-летними, к работе руками не приучен. Сначала попал в Братск, в учебку связи, было тяжело. Все были салаги, всех гоняли. Через полгода, после окончания учебки, попал в часть рядом с городком Шерловая гора. Рядом районный центр Борзя. На карте это место недалеко от правого стыка границ СССР, Моголии и Китая. Двухгодичная служба а то время делилась на четыре полугодичных периода. Первые полгода тяжело (тем более если в учебке), вторые, уже в линейке, полегче. Третьи совсем нормально. Четвёртые - ты уже дембель, "дедушка", кайф. Поскольку по выходу из учебки я заимел специальность "радист", по сю пору могу бегло стучать на ключе азбуку морзе. В Шерловой Горе определили в штаб дежурным радистом. Неплохо. Принимать/передавать радиограммы не приходилось, может всего 2-3 раза за полтора года. Режим был в две смены, одна дежурит, другая спит. Водили в солдатский клуб в кино, не помню по каким дням, но довольно часто. Особенно в последние полгода вобще было здорово, брали книги из библиотеки, я учил ребят играть на пианино хотя бы одним пальцем, даже нашего старлея замполита. Раз в несколько дней посещали баню, парилка была закрыта, но мы раздобыли ключ. Среди дежурных связистов были и телефонисты, они ходили по местности устраняя обрывы в проводах. Нас, штабных, снабжали винцом. Несколько раз были учения. Там главная головная боль была завести машины потому что холодные боксы и минус 40. Водителям несладко приходилось. Короткая зарисовка. Учения всегда начинаются с внезапной сирены, с тревоги. Вечером, перед кино, на сцены взбирается майор, замполит части: "Завтра, вашу мать, в 6 утра тревога и учения. Чтоб всё, вашу мать, было в порядке, будут проверяющие из округа". Просыпаемся часа в четыре, начинаем одеваться. Одни штанов, я, например, надевал пять штук: тонкие матерчатые кальсоны, затем присланные из дома, мягкие голубые, после фланелевые, затем обычные галифе и, наконец, телогреечные на вате. Аналогичная комплектация и с верхней частью туловища. На ногах трое портянок и валенки. Одевались, наверное, час. Потом ложились под одеяло, чтобы только головы торчали. В шесть утра командир роты и проверяющий уткнувшись в секундомер деликатно не замечали как мы одетые выскакиваем из-под одеял. Хватали автоматы и бежали в автопарк. Главный критерий успешности учений был сколько машин смогли выехать из боксов. Связь - дело десятое. В моём кузове с аппаратурой главные предметы были топчан и печка. Мы её ласково звали "Машка". В деревянном здании штаба туалета не было. А была деревянная уборная, продуваемая всеми ветрами и снегами метрах в 50 от штаба. Собственно, оттуда и начались мои проблемы с простатой, чуть не кончившиеся фатально через 37 лет. Дембельнувшись, понятно, что надо было поступить на работу, восстанвливаться в институте и доучиваться. В тот же НИИП не хотелось, двоюродная сестра, Эльвира, пристроила меня в ВННИЭК, институт электрокерамики, в экономический отдел, там был сектор АСУ, вроде бы мне по специальности. Она же помогла продолжить образование в Энергетическом институте (МЭИ), в МИРЭА не вышло. Да и в МЭИ взяли не сразу. Благо, что ВНИИЭК и МЭИ недалеко от дома. Восстановиться в МЭИ сильно помогла Светлана Беталовна Калмыкова, дочь расстреляного сталинского наркома. Её Эльвира знала. Институт закончил в 1978. А поступил в 1967. Разгильдяйство, что тут скажешь, сам виноват. О пяти годах работы во ВНИИЭКе самые тёплые воспоминания. На первом месте у меня была учёба, работой не нагружали. Субботники, колхозы, овощные базы, культмассовые мероприятия, комсомольские тусовки, стройки, дни рождения, предпраздничные застолья и так далее - всё способствовало прекрасному сплочению всего коллектива института. Я бы назвал это словом ДРУЖЕСТВО. Семиэтажное здание (шоссе Энтузиастов, 17), сталинский ампир. Все друг друга знали, т.к. пересекались где-то. Не по работе, а на тех самых делах, что я перечислил выше. А уж сколько романов было... Ладно, о том умолчу. Итак, окончив институт, пора бы задуматься о смене работы. Не сидеть же во ВНИИЭке на 100 рублях. Тут произошла примечательная случайность. Хотя, большинство развилок, которые подсовывает нам жизнь, часто тоже случайны. Выбрать/не выбрать решай уж сам. 1979 год. Около метро "Партизанская" (тогда называлось "Измайловский парк") строится туркомплекс "Измайлово". К Олимпиаде. Матушка моя говорит - на пенсии скучно, может мне пойти дежурной по этажу? И ездить недалеко. Ты б узнал. Действительно, нашёл объявленме, нужен персонал, в том числе и дежурные по этажу. Позвонил. Подъезжайте. Подъехал. Меня проводили к столу какой-то дамы, которая разговаривала по телефону. Извинилась, сидите, говорит, ждите. Делать нечего, сижу, смотрю на комнату, на стенки, на её стол. Он завален бумагами, некоторые под стеклом. Попалась в поле зрения бумажка, что нужны специалисты по вычислительной технике. Спрашиваю у неё, она говорит, не знаю, там вроде планируются японские компьютеры для обеспечения функционирования гостиницы. Вот телефон, позвоните. В результате матушка в дежурные расхотела, а я позвонил и сменил работу. Где проработал 7 лет, познакомился со своей Татьяной. Теперь вот думаю, если бы папки и бумаги на столе той тётеньки лежали бы по-другому и та, о специалистах по вычислительной технике, закрыта была бы другой бумагой сейчас была бы у меня другая жизнь, с другими людьми. работами, квартирами, жёнами, детьми... На всё воля божья. Греют воспоминания о работе с японцами, как меня Сайто-сан учил программировать, какой был безумный энтузиазм к работе (у всех). Народ, набранный в ПИВУ (так называлось компьютерное управление при туркомплекске), до того работал в ящиках, в НИИ, в учебных институтах. А тут - японские компьютеры, гостиничные интерьеры, буфеты, рестораны, работа совместно с японскими программистами. Не забывайте - 1980 год, железный занавес, иностранной компьютерной техники в стране нет, как и опыта работы с передовыми технологиями. Программировали на коболе. Нужно было написать несколько систем: маттехснаб, зарплата, заселение/выселение, рестораны. При работе организовали курсы английского языка. С японцами общались хорошо, если затруднялись привлекали словарь жесты и пререводчиков. Впрочем, когда притёрлись, общались уже и без словаря. Такого общего эмоционального подъёма к работе, больше никогда не встречал. Японская техника не вечная, когда прошла Олимпиада, японцы уехали, мы стали потихоньку переползать на советскую (СМ 4, база данных Adabas) и переписывать soft (на паскале). Занимались ещё обасучиванием бюро путешествий. Это когда группа в 30 человек плюс один сопровождающий едут на 3 дня на экскурсию. Например, в Тбилиси. Или а Ригу. И т.д. К этому времени я был зав программистской группой (человек 5) и вовсю крутился роман с Татьяной. Когда решили пожениться, я посчитал что будет стеснительно работать вместе. Дом - домом, а работа - работой. Как начался роман с моей будущей супругой, с Татьяной. У меня была знакомая, Баженова Наталья. познакомились на дне рождения моего друга по ВНИИЭКу Вити Никитина. Он мне говорит, интеллектуальная дама, театралка и балетоманка, ходить одной по театрам, музеям, балетам ей некомильфо, подруги косятся и жалеют, составь ей компанию, а?. Мне было 32, ей 30. Не роман, а скорее интеллектуальное содружество. Может быть, могло перерасти во что-то большее будь к этому желание хотя бы одной из сторон. Но не было. Так и просуществовали друзьями пока знакомство не затухло потихоньку. Если дома у меня или у неё никого не было ходили в гости. В конце 1982 года я случайно пересёкся с её папашей, который уезжал на дачу, потом за какой-то вещью вернулся. Обрадовавшись, что у дочки кавалер (вдруг что-нибудь выйдет?) налил мне самогоночки, так, за разговорами, мы бутылочку и уговорили. То есть выпили в принципе немного. Самогонка была на дрожжах, такую мой организм не воспринимает, папаше хоть бы что, а я, приехав домой, мучался и пришлось вызывать скорую. Попал в инфекционную больницу. Посетителей туда не пускали, поскольку инфекционная, 30 декабря. И вдруг мне дежурная говорит - к вам пришли. Кто ж может придти, раз никого не пускают? Вышел. В коридоре стоит девочка из бухгалтерии, Татьяна, с цветочком, глазками хлопает, стесняется. Мы с ней на работе "здрассьте, здрассьте" не больше. И тут такое. Это был смертельный выстрел на всю жизнь. Я её сразу поцеловал. И целую до сих пор. Потом я спрашивал, как же тебя пустили в больницу? Она говорит - не знаю, как будто не я шла, а ноги. В туркомплексе в компьютерной группе Татьяна работает до сих пор. Я же, уволившись из Измайлово, поскитался по разным организациям. - Центр "Интеграл". Подчинялся МинПрибору и КГБ. Занималя САПРом, анализируя материалы, добытые нашими шпионами через баб и рестораны. Мы-то сидели в здании ВХУТЕМАСа на Чистых прудах, а доблестные добыватели материала рыскали по все Европе. - Реутово, фирма "Ритм". При Минсельхозе. Начало эры персональных компьютеров. - фирма "Сигресс" при центре кино Ролана Быкова. Пытались что-то компьютеризировать. - фирма "Мелодия". Её все знают. Писал программу базы данных грампластинок. На Clipper'e. - Российское телевидение. Дирекция "Вестей". Дежурная компьютерная смена. - Сбербанк России. Тут работал дольше всего: с 1995 до выхода на пенсию в 2019. Занимался большими базами данных, администратор Oracle. Про каждое место работы можно много чего прикольного рассказать. Но это уже отдельно, в каком-нибудь приложении к этому тексту. Если сподоблюсь. Поженились в 1986 году. Дети не получались год, два, три... Пошли к врачу. Какого хрена вы ждёте у моря погоды, надо идти в репродуктивный центр. Тем более. что ни о каком бесплодии речи быть не может, надо только помочь. В результате таким образом смогли родить через семь лет после свадьбы Надю, а ещё через шесть - Настю. Через кесарево, так как у Татьяны близорукость, а при родах естественным образом женщины тужатся, что может привести к лопанию сосудов. Теперь об ответке, прилетевшей из 70-х годов, из армии, из Забайкальского края. Как я уже говорил, я был дежурным радистом в штабе, который представлял собой одноэтажное деревянное здание. Туалета в нём не было, надо было бегать в конурку вроде скворешника, отстоящую на 50 метров от штаба, со щелями, продуваемую всеми ветрами. На учениях так и вовсе в чистом поле. Вот простату и застудил. Ликбез: простата - кольцеобразная железа, опоясывающая канатик, по которому, когда мужчина писает, течёт моча, когда кончает - сперма. У женщин половая среда должна быть кислая, у мужчин - щелочная. Функция простаты - ощелачивать сперму. Железа имеет довольно рыхлую консистенцию, подвержена простудам, инфекциям, застою крови и т.д. Если что не так - простата дубеет, твердеет, сдавливает канатик. Мужики чаще бегают писать. Самое её мерзкое свойство, что болезнь никак себя не проявляет. Болей и дискомфорта нет, с потенцией всё нормально, разве что писать бегаешь чаще, так это мелочи. Вставал ночью сначала один раз, когда до четырёх дошло, пошёл к врачу. Он прописывал разные лекарства, я периодически сдавал специальный ПСА-анализ (кровь из пальчика). Референсный предел - 4,5. Возможно, из-за приёма лекарств он рос, но не сильно: 2,1, 3,0, 3,9, 4,3 и вдруг 6,5. Более детальные анализы выдали:"Рак предстательной железы". Как описать состояние человека, которому объявляют - у тебя рак, голубчик? Пережил я такую новость тяжело. Если рак вышел за пределы простаты и внедрился, например, в кости, то всё. Хотя, я был почти уверен, что этого не произошло, шесть с половиной это не двадцать. Срочно удалять, удалять эту грёбаную простату!!! Удалили и когда врач через неделю после операции подвёл меня к экрану сказал:"Ничего нет, пусто, видите?" - это было нечто. Вот так аукнулся туалет в чистом поле а Забайкальском крае.